3. Супернам
Спустя пару лет холодная война в Азии переросла в Корейскую войну, названную северокорейцами «Освободительной». Более четырех миллионов корейцев были убиты. Большинство из них – мирные жители, заживо сожжённые напалмом, сброшенным американцами на 1000 квадратных миль северокорейской территории. В 1953 году, после окончания войны, большинство зданий в обеих Кореях лежали в руинах, повсюду бродили искалеченные люди. Улицы были полны беспризорников, калек и умиравших от голода, просивших еды. Трагедия могла бы быть ещё страшнее, если бы американский президент Гарри Трумэн решил сбросить приготовленную для северокорейцев атомную бомбу. Тогда полуостров был бы полностью уничтожен.
Джону Коху, помогавшему мне с этой книгой в качестве переводчика, было 10 лет, когда после окончания войны его семья вместе с другими беженцами возвращалась домой в Сеул. На месте дома он застал лишь пепелище, в центре которого висели два трупа. Джон взглянул на одного из них и увидел, что у того зловеще менялось выражение лица. Подойдя чуть ближе, мальчик рассмотрел червей, покрывавших всё тело мертвеца, от чего лицо трупа двигалось и казалось живым.
Это были годы хаоса и разлагающейся плоти. Но именно тогда из полуголодных, обездоленных людей и армии вышли настоящие мастера боевых искусств. В 1953 году Чою исполнилось 33 года, и он уже был в звании генерал-майора. Он пережил войну, а его командир, приёмный отец, учитель каллиграфии, как и многие из тех, кого он знал и любил, были мертвы. Чой ушел от первой жены, оставив дочь Чой Сон Джок. До конца жизни он редко говорил о них, В этом он был копией своего отца. Вскоре Чой женился второй раз, и у него родилась дочь Ми Юн.
Корейский фольклор полон поэм и сказок о легендарных сражениях у подножия величественных гор с участием великих героев. Старший лейтенант Нам также имел свою историю. Она началась или, скорее всего, закончилась в холодное утро 22 мая 1951 года. Тогда Нам проснулся, обнаружив бедро убитого им солдата у себя под головой в качестве подушки. В тот день он был удивлен не только тому, что жив. Он не мог понять, как остался цел, не потерял рассудок и даже не был ранен! Нам с трудом поднялся и с ужасом подумал, что находится на вражеской территории. Оглядевшись, вспомнил, что он со своим подразделением всё ещё недалеко от горы Йонгмун, рядом с Сеулом. Стояла весна, и лёгкий снег ложился на землю.
У Нама и Чоя было много общего: оба занимались карате-шотокан, стреляли в корейских коммунистов и выжили в смертельных битвах. Однако сейчас Нам и его 3-й батальон после трёх дней продолжительных боёв, большая часть из которых прошла врукопашную, оказались на грани смерти. Неделей раньше батальон Нама оказался в окружении китайских и северокорейских коммунистов недалеко от одного населённого пункта. Несмотря на то, что численное преимущество было на стороне коммунистов примерно один к трем, командир дивизии обвинил Нама и его подчиненных за этот промах. В наказание командир послал Нама с его солдатами на никем не занятую территорию у подножия горы Йонгмун. Это был опасный аванпост, находившийся в десяти километрах южнее главной линии обороны и на десять километров ближе к врагу (китайским 187, 188 и 189-й дивизиям). Нам с отрядом заняли плато и расставили пулемёты, приготовившись к серьезному сражению.
На рассвете Нам услышал, как неприятель отступает после очередной атаки. Так повторилось и на следующую ночь, и на следующий день, и только на третий день боя китайская военная масса двинулась в гору, в сторону плато Нама. Он видел китайцев, поднимающихся к возвышенности, и не стрелял, понимая что дальность стрельбы была менее 500 ярдов. Он ждал. К своему ужасу старший лейтенант осознавал, что наступавших было такое огромное количество, что его патроны закончатся прежде, чем закончатся солдаты врага.
С наступлением темноты коммунисты рассредоточились по периметру. Он пытался стрелять, но враги подорвали пулемётную установку и убили много его солдат. Нам перебрался в траншею, но это казалось ошибкой. Было так темно, что ни он, ни его солдаты не могли использовать оружие, опасаясь перестрелять друг друга. Оказалось, что китайцы боялись того же самого. В кромешной темноте невозможно было наверняка знать кто враг, а кто свой.
Нам слышал шорох и бросался на звук, пытаясь схватить человека за волосы. Китайцы старались делать то же самое. Ведь единственный способ отличить друзей от врагов – это схватить кого-то за «прическу». Тут точно не обознаешься, потому что коммунисты коротко стригли своих солдат, а южнокорейцы носили длинные волосы. Старший лейтенант нащупывал короткостриженных, бил и враг падал. Снова реагировал на шорох и бросался на звук, хватал, бил, поворачивался и бежал по траншее. Всё время, пока бой проходил в полной темноте и оставались силы, Нам продолжал и продолжал лупить по китайским головам. Короткая стрижка означала – бей! Длинные волосы – отходи! Он сражался за свою жизнь всю ночь, спотыкаясь во тьме, нанося удары, падая и поднимаясь.
Ближе к утру большая часть его бойцов была мертва. Китайцы отступили. Нам не ел и не спал трое суток, и просто валился с ног от изнеможения.
Следующим утром он проснулся и увидел, что всю ночь вместо подушки использовал вражескую мёртвую ногу. Нога оказалась намного удобнее камня. Когда встало солнце и командир полка приказал отступать, пришла на помощь американская 24-я танковая дивизия. Но всё равно южнокорейцы с союзниками были в безнадёжном меньшинстве, и лишь каким-то чудом продолжали держаться против коммунистов. По всей округе лежало несчётное количество мёртвых китайских тел.
При свете дня Нам бродил по тому месту, где ночью шёл бой. Он видел много убитых и насчитал более двадцати четырёх тел, на которых не нашёл колотых или огнестрельных ран. Кто-то из вражеских солдат был убит одним ударом, а кто-то лежал с раздробленным лицом и сломанными костями.
Однако не было времени для передышки. Пользуясь ослаблением китайской армии, все южнокорейцы, включая передовую линию в десяти километрах, перешли в наступление и преследовали коммунистов до горы Янгмун. Благодаря Наму Тэ Хи и его батальону подразделения южнокорейской армии и американцы, находившиеся в меньшинстве, разбили три дивизии врага. Этот бой вошел в историю и во все военные учебники как пример обороны стратегической высоты от атакующего с 360 градусов противника. Генерал Чой Хон Хи был под впечатлением.
Слава о Наме Тэ Хи – эксперте корейского карате, убивавшем коммунистов голыми руками, быстро разлетелась по армии. А генерал Чой во что бы то ни стало решил заполучить его в свою дивизию. Он надеялся, что с людьми, подобными Наму, крошечная Корея также сможет противостоять китайским коммунистам, как победила японский фашизм. Однако Нам был психологически травмирован и в последующие годы редко мог рассказывать о своём бое без слёз. Он уцелел благодаря боевому искусству и тренировкам, не уставая повторять: «Мне Бог дал силы, чтобы выжить».
– Это то же самое, если бы тебя спросили после того, как ты свалился в яму, – в какую сторону дул ветер?
Пока длился бой, он каждую секунду ждал смерти. Нам был специалистом в корейском карате или тан су до, которое они с Чоем позже назовут тхэквондо.
Задолго до этой битвы Нам начал изучать корейское карате по той же причине, что и многие корейские подростки, и японские уличные хулиганы. Он родился в Сеуле 22 марта 1929 года, в разгар японской оккупации Кореи. Как и Чой, он хотел заниматься боевыми искусствами, чтобы защищать себя. Нам рассказывал:
– В начальной школе я часто ссорился с японскими пацанами на школьном дворе. Всюду, куда бы не шёл, я находил лишь проблемы с хулиганами и всегда дрался. Они как-то сказали мне, что хотя и не могут победить, но у них есть чёрные пояса по карате, а у меня нет. Я не знал, что такое карате, но кто-то мне объяснил, что это боевое искусство, способное разрушать одним лишь криком «кия!». И будто бы занимаясь этим искусством, человек способен кому угодно ломать руки, даже находясь за двадцать метров от противника. Ну что ж, я захотел попробовать.
Обидчики Нама, конечно же, читали популярные в те годы в Азии книжки, например, «Полный иллюстрированный сборник секретных уроков мягкого и жёсткого гонга» от мастера Ву Тай Моунтэйна. Автор писал, как карабкаться по стенам, укреплять колени ударами железного молотка и бить кулаками точно в цель, расположенную в нескольких метрах. Позже подобная чушь будет тиражироваться в разных изданиях, превращаясь в мифы о тхэквондо.
В восемнадцать лет Нам начал тренироваться по пять раз в неделю в секции Чун До Кван (Школа Голубого Пути) мастера Вона Кук Ли. Это была первая школа карате в Корее – колыбель многих будущих пионеров тхэквондо. Вон Кук Ли был пионером корейского карате и знаменитым лидером в мире боевых искусств. Ему посчастливилось, будучи корейцем, дойти до уровня чёрного пояса второго дана по карате-шотокан в период до 1945 года. Ли родился в 1907-м и был старше Нама и Чоя. Он занимался карате уже в двадцатых годах прошлого столетия, задолго до того, как Чой познакомился с шотокан.
В 1944 году, во время Второй мировой войны, несмотря на продолжительные гонения на корейские боевые искусства, японский губернатор разрешил Ли открыть школу Чун До Кван. Примечательно, что позже корейское правительство обвинит Ли в симпатии к Японии. В отличие от Нама и Чоя это сыграло против Ли, отказавшегося поддержать новое южнокорейское руководство, которое обвинило его в создании преступной группы. В 1950 году мастер карате и его жена вынуждены были бежать в Японию, но до этого Нам усовершенствовал свою технику. Нам никогда не видел, чтобы Ли кого-то убивал, однако он говорил, что даже один удар Вона Кук Ли мог стать смертельным.
По сравнению с сегодняшними стандартами, в те дни боевые искусства были весьма просты. Как-то Ли рассказывал журналистам:
– В ранние годы чун до (тхэквондо) состояло из десяти техник руками и восьми техник ногами, нацеленных в жизненно важные части тела. Техниками рук были: удары кулаком, пальцами, ребром и основанием ладони, наполовину согнутым кулаком, зоной между большим и указательным пальцами, одним и двумя пальцами, тыльной стороной кулака и прочие. Техника ног же состояла из прямого, бокового, кругового и заднего ударов, которые наносились в разные уровни тела.
Пару лет назад я поинтересовался у Нама по поводу техники удара кончиками пальцев, иногда называемой «рука-копьё». Это выглядит так же, как и удар кулаком, но вместо этого удар наносится пальцами открытой ладони. Человек совершает как бы колющий удар в живот или солнечное сплетение. К моему удивлению, один из инструкторов сказал, что этот удар при достаточной тренированности и высокой мощности способен насквозь пробить живот противника. В 2001 году генерал Чой Хон Хи, проводя аттестационно-технический семинар в Торонто, среди прочего заметил:
– За мгновение до касания ты должен сделать вращение кистью, чтобы рука наподобие штопора ввернулась в плоть.
А другой инструктор добавил:
– Твоя рука должна находиться среди внутренних органов так, чтобы затем немедленно извлечь их.
При встрече я рассказал Наму Тэ Хи обо всём этом и спросил, действительно ли такое возможно? Никогда не забуду его ответ. Он посмотрел на меня спокойный, слегка озадаченный и сказал:
– Ты не сможешь долго держать руку в животе у одного противника, ибо у тебя, возможно, появится второй. Даже если ты и смог бы пробить первому живот, это не значит, что он будет стоять перед тобой как истукан. Он обязательно будет продолжать тебя бить руками и ногами. Разорви дистанцию и будь готов атаковать вновь!
И тут я понял, какая огромная разница между спортсменами, тренирующимися сейчас, и теми, кто тренировался пятьдесят лет назад. Я физически ощутил различие между моими тренировками три раза в неделю (учитывая, что отношусь к тхэквондо как к хобби) и его работой преподавателя, который учит искусству убивать.
Мы говорили с ним и о боковом ударе передней ногой. По сути – это простая техника, где из-за короткой дистанции, отсутствия времени и места, ты поднимаешь переднюю ногу и бьёшь пяткой или ребром стопы. Казалось бы, такой удар сложно сделать с ощутимыми силой и скоростью. Большая часть защищающихся в спарринге может заблокировать слабый удар или сделать захват ударной ноги. Один из моих инструкторов, ученик Нама Тэ Хи, говорил мне, что лучшие бойцы отрабатывают боковой удар ребром стопы. Ребро стопы как бы формирует лезвие меча – «стопа-меч» – и, по утверждению генерала Чоя, при ударе должно ломать руку, бедренную кость, голень, ребро или что-либо другое.
Нам говорил мне:
– Цель любой атаки – вывести противника из строя. Один удар ногой или рукой должен причинить максимальные разрушения: сломанные кости, рассечения. Принято говорить, что один удар рукой или ногой может привести к смерти. Мы тренировались изо всех сил, чтобы достичь большей силы, мощности и энергии. Вместо того чтобы бить рукой два или три раза, мы били один, но это приводило к нокдауну.
29-я дивизия тренировала тысячи солдат. В этот процесс было вовлечено элитное подразделение «Чёрные тигры», причастное к убийствам и разведывательным действиям на территории Северной Кореи. Чой не скрывал, что гордится «Черными тиграми», чье название было неким эхом знаменитых «Корейских тигров». В 1861 году американская эскадра кораблей пыталась захватить корейский порт Кангхва. На протяжении сотен лет Корея была известна своей нелюбовью к иностранцам. И вот в том году американцы решили войти в порт силой, но 650 корейцев сдерживали их до тех пор, пока не кончились боеприпасы. Защитники продолжали сражаться до последнего солдата. В отчаянии они бросали песок в глаза захватчикам и атаковали их голыми руками. Американцы убили всех «Корейских тигров». Тела воинов лежали на берегу вокруг крепости в белой, пропитанной кровью, одежде. Непрошенные чужеземцы тогда отступили, тем более что бесплодные переговоры с местным правительством не привели к ожидаемым ими результатам.
Через 92 года после этого, в 1953-м, американцы воспользовались хитрой тактикой. Они решили поддержать людей, подобных Чою и Наму, тех, кто был частью корейской военной машины. Это нужно было для того, чтобы перестроить нацию, а два основателя боевых искусств блестяще бы исполнили свою роль в деле подготовки солдат.
Чой следил, чтобы тренировки 29-й дивизии были усердными и эффективными. С севера в Южную Корею тянулись ученики Нама Тэ Хи. Они оставляли свои дома и бежали от коммунистического режима. У них почти не было никакого имущества. Тренировки же проходили прямо на плацу дивизии, так как никакого зала не было и в помине. Занимались босиком, даже на снегу, и не для того, чтобы закалиться, а лишь потому, что берегли единственные ботинки.
Хи Иль Чо, ставший известным экспертом тхэквондо в Америке, начинал тренироваться именно в те дни, когда боевые искусства не были простыми упражнениями, а были тренировкой военных и средством для выживания. Генерал Чой говорил журналистам, вспоминая становление «инкубатора» тхэквондо:
– Они не были настоящими бандитами, а лишь пацанами, бесцельно бродившими из города в город и нападавшими на таких же как они, подростков. Спортивные залы в то время были очень простыми. Чаще всего – без стен, одни лишь крыши, пол грязный. Многие дети не имели никакой обуви и ходили везде босиком. Голод в те дни был нормой.
В годы, когда тхэквондо было еще совсем сырым и называлось тан су до, Чой мечтал, а Нам воплощал его мечты в реальность. Мало кто из близких к Чою людей в течение пятидесяти лет совместной работы видел, как он что-либо делал сам. Но он и не должен был. Он был генералом, обладавшим реальной властью, отдававшим приказы младшим по званию, таким, как Нам Тэ Хи – то есть тем, кто и привёл к жизни Искусство. Чой начал шоу, а Нам и был тем самым шоу.
К 1954 году Чой и Нам были вполне уверены в своих пятидесяти бойцах, чтобы организовать выступление перед самим южнокорейским президентом Ли Сын Маном. Чою не терпелось продемонстрировать президенту, что 29-я дивизия состоит из лучших солдат.
Нам никогда бы не смог забыть день демонстрации, проводившейся по случаю празднования годовщины Первого армейского корпуса. Она проходила на поле открытого стадиона, где зрителями были генералы и тысячи солдат. А президент Ли смотрел со специальной, приподнятой над землёй, платформы. Нам и его воспитанники демонстрировали элементы спарринга, самообороны и техники штыкового боя. Когда всё закончили, президент остался стоять, тем самым давая понять, чтобы выступление продолжили. Он должен был знать о рукопашном бое Нама Тэ Хи на горе Янгмун во время Корейской войны, так как награждал отличившуюся тогда дивизию особыми знаками. Нам со своим ассистентом Ханом Ча Гё готовили выступление лишь на пятнадцать минут. И теперь им пришлось импровизировать. Демонстраторы показали серию различных технических приёмов из формального комплекса «хва ранг», который Нам скомбинировал из комплекса корейского карате. Вдобавок Нам спарринговал против одного, двух и трёх противников.
В какой-то момент он подошел к стопке из пятнадцати глиняных кровельных черепиц, возвышавшейся над землей более чем на фут (более 30 см). Каждая черепица была толщиной в три четверти дюйма (1 дюйм – 2,54 см). Человек, не занимавшийся боевыми искусствами, счел бы сложным разбить даже две из них. Нам источал силу, но он не был человеком высокого роста. Стоя над стопкой черепицы и занеся над ней руку, он спиной ощущал удивление и интерес зрителей: действительно ли возможно разбить все это?
Нам ударил один единственный раз в кривую и твердую поверхность черепицы. Президент был ошеломлён.
– Что было в его руке? – спросил он у генерала Чоя, который стоял неподалёку.
– Ничего, – ответил Чой. – Он ударил кулаком. Голой рукой.
– Он ударил вот этой частью? – хотел уточнить президент, показав на две косточки своего кулака.
– Да, сэр! – удовлетворил его любопытство Чой.
Президент поинтересовался названием боевого искусства. Чой ожидал этого вопроса и в своё время говорил Наму, что нужно приготовить подробный конспект. Однако Чой, просмотрев черновик Нама, вычеркнул те части, в которых говорилось про тан су до или карате. Президент слыл ярым националистом, ненавидел всё японское и испытывал ярость, если узнавал, что кто-либо из южнокорейских солдат изучал японские боевые искусства. Более того, президент обвинил первого корейского мастера карате, учителя Нама, в том, что тот был убийцей и Вону Кук Ли пришлось бежать, спасая жизнь. До того, как Чой успел что-либо ответить президенту, кто-то, не сдержавшись, ляпнул, что это тан су до.
– Это тхэккён, – возразил президент, тем самым предотвращая скандал, но и добавляя проблем для Чоя и Нама.
Два этих искусства были совершенно разными: тхэккён – традиционной корейской забавой, использующей по большей мере технику ног, в то время как тан су до было карате и опиралось на технику рук. Президент Ли, вероятно, помнил тхэккён из своего детства.
Находясь под впечатлением от выступления Нама, он приказал Чою обучать этому искусству большее количество корейских солдат. Армия стала тогда одним из сильнейших институтов в Корее. Её численность за три года выросла со ста до шестисот тысяч военнослужащих. Каждый мужчина должен был пройти службу в армии. Учебные лагеря, жесткая дисциплина, антикоммунистическая пропаганда и, как сказал один историк, «авторитарная практика, которая остудила бы пыл даже самого пробитого американского офицера». Боевые искусства теперь должны были быть добавлены в ежедневный тренинг.
История выступления 1954 года была одной из самых незабываемых в жизни Чоя и Нама. События того дня изобиловали неожиданными поворотами. Президент был восхищен и в то же время поставил всех перед дилеммой: нельзя учить карате, называя это тхэккёном. Несмотря на то, что тхэккён имел в своём арсенале технику рук, он был известен сотни лет как мягкая, ритмичная игра, где использовались сильные толчки ногами и прыжки. Короче говоря, тхэккён не являлся карате, и Чой не был идиотом.
Пока Чой и Нам думали над проблемой, 29-я дивизия стала знаменита в армии, а Чой стал ближе к президенту Южной Кореи, тем самым получив еще больше власти. В 1954 году Чой приказал военным построить на военной базе в провинции Кангвон новый зал боевых искусств. Он назвал его О До Кван (Школа Моего Пути или Школа Нашего Пути). В этот же год Чой стал почётным директором обновленной Школы Чун До Кван – гражданского учебного заведения, где восемнадцатилетний Нам начинал заниматься карате. Руководитель этой школы Сон Дук Сун присвоил генералу Чою почётный четвёртый дан, желая использовать влияние военачальника в армейских кругах для продвижения своего боевого искусства. Чой распространил обучение, помимо 29-й дивизии, и на эти две школы. Теперь, чтобы тренировать 300 человек в О До Кван, Наму требовался микрофон.
Военная и гражданская школы Чоя стали двумя из немногих так называемых кванов, которые южнокорейские диктаторы позже принудят к слиянию. Чой стал администратором обеих школ, но он никогда сам не тренировал. Нам просил что-либо для О До Кван, и Чой отдавал приказ достать это из-под земли. Их общие амбиции расширялись до тех пор, пока не стали больше, чем размер эго южнокорейского президента. Каждый солдат должен был изучать новое боевое искусство. Лучшие техники брались из карате, что-то добавлялось из тхэккён и так далее. Эффектные приёмы были призваны укрепить солдат, принести славу корейским спортсменам и вдохнуть силу в разоренную страну.
Более того, новое боевое искусство должно было обессмертить Чоя, по крайней мере так он об этом мечтал. Но в первую очередь он должен был дать ему новое название! Ведь оно не могло называться тан со до или кон су до, да и другие корейские синонимы к слову карате сюда тоже не подходили. Также это искусство не могло называться и тхэккёном, как того желал президент Кореи. Немаловажен и другой вопрос – как убедить президента страны и руководителей других школ сменить прежние названия и принять новое?
Оставалось только одно: организовать грандиозную вечеринку в одном из любимых ресторанов Чоя – высококлассном корейском гейша-хаусе, где мужчины могли покупать себе власть вместе с лучшим саке, женщинами и грезами.
Джону Коху, помогавшему мне с этой книгой в качестве переводчика, было 10 лет, когда после окончания войны его семья вместе с другими беженцами возвращалась домой в Сеул. На месте дома он застал лишь пепелище, в центре которого висели два трупа. Джон взглянул на одного из них и увидел, что у того зловеще менялось выражение лица. Подойдя чуть ближе, мальчик рассмотрел червей, покрывавших всё тело мертвеца, от чего лицо трупа двигалось и казалось живым.
Это были годы хаоса и разлагающейся плоти. Но именно тогда из полуголодных, обездоленных людей и армии вышли настоящие мастера боевых искусств. В 1953 году Чою исполнилось 33 года, и он уже был в звании генерал-майора. Он пережил войну, а его командир, приёмный отец, учитель каллиграфии, как и многие из тех, кого он знал и любил, были мертвы. Чой ушел от первой жены, оставив дочь Чой Сон Джок. До конца жизни он редко говорил о них, В этом он был копией своего отца. Вскоре Чой женился второй раз, и у него родилась дочь Ми Юн.
Корейский фольклор полон поэм и сказок о легендарных сражениях у подножия величественных гор с участием великих героев. Старший лейтенант Нам также имел свою историю. Она началась или, скорее всего, закончилась в холодное утро 22 мая 1951 года. Тогда Нам проснулся, обнаружив бедро убитого им солдата у себя под головой в качестве подушки. В тот день он был удивлен не только тому, что жив. Он не мог понять, как остался цел, не потерял рассудок и даже не был ранен! Нам с трудом поднялся и с ужасом подумал, что находится на вражеской территории. Оглядевшись, вспомнил, что он со своим подразделением всё ещё недалеко от горы Йонгмун, рядом с Сеулом. Стояла весна, и лёгкий снег ложился на землю.
У Нама и Чоя было много общего: оба занимались карате-шотокан, стреляли в корейских коммунистов и выжили в смертельных битвах. Однако сейчас Нам и его 3-й батальон после трёх дней продолжительных боёв, большая часть из которых прошла врукопашную, оказались на грани смерти. Неделей раньше батальон Нама оказался в окружении китайских и северокорейских коммунистов недалеко от одного населённого пункта. Несмотря на то, что численное преимущество было на стороне коммунистов примерно один к трем, командир дивизии обвинил Нама и его подчиненных за этот промах. В наказание командир послал Нама с его солдатами на никем не занятую территорию у подножия горы Йонгмун. Это был опасный аванпост, находившийся в десяти километрах южнее главной линии обороны и на десять километров ближе к врагу (китайским 187, 188 и 189-й дивизиям). Нам с отрядом заняли плато и расставили пулемёты, приготовившись к серьезному сражению.
На рассвете Нам услышал, как неприятель отступает после очередной атаки. Так повторилось и на следующую ночь, и на следующий день, и только на третий день боя китайская военная масса двинулась в гору, в сторону плато Нама. Он видел китайцев, поднимающихся к возвышенности, и не стрелял, понимая что дальность стрельбы была менее 500 ярдов. Он ждал. К своему ужасу старший лейтенант осознавал, что наступавших было такое огромное количество, что его патроны закончатся прежде, чем закончатся солдаты врага.
С наступлением темноты коммунисты рассредоточились по периметру. Он пытался стрелять, но враги подорвали пулемётную установку и убили много его солдат. Нам перебрался в траншею, но это казалось ошибкой. Было так темно, что ни он, ни его солдаты не могли использовать оружие, опасаясь перестрелять друг друга. Оказалось, что китайцы боялись того же самого. В кромешной темноте невозможно было наверняка знать кто враг, а кто свой.
Нам слышал шорох и бросался на звук, пытаясь схватить человека за волосы. Китайцы старались делать то же самое. Ведь единственный способ отличить друзей от врагов – это схватить кого-то за «прическу». Тут точно не обознаешься, потому что коммунисты коротко стригли своих солдат, а южнокорейцы носили длинные волосы. Старший лейтенант нащупывал короткостриженных, бил и враг падал. Снова реагировал на шорох и бросался на звук, хватал, бил, поворачивался и бежал по траншее. Всё время, пока бой проходил в полной темноте и оставались силы, Нам продолжал и продолжал лупить по китайским головам. Короткая стрижка означала – бей! Длинные волосы – отходи! Он сражался за свою жизнь всю ночь, спотыкаясь во тьме, нанося удары, падая и поднимаясь.
Ближе к утру большая часть его бойцов была мертва. Китайцы отступили. Нам не ел и не спал трое суток, и просто валился с ног от изнеможения.
Следующим утром он проснулся и увидел, что всю ночь вместо подушки использовал вражескую мёртвую ногу. Нога оказалась намного удобнее камня. Когда встало солнце и командир полка приказал отступать, пришла на помощь американская 24-я танковая дивизия. Но всё равно южнокорейцы с союзниками были в безнадёжном меньшинстве, и лишь каким-то чудом продолжали держаться против коммунистов. По всей округе лежало несчётное количество мёртвых китайских тел.
При свете дня Нам бродил по тому месту, где ночью шёл бой. Он видел много убитых и насчитал более двадцати четырёх тел, на которых не нашёл колотых или огнестрельных ран. Кто-то из вражеских солдат был убит одним ударом, а кто-то лежал с раздробленным лицом и сломанными костями.
Однако не было времени для передышки. Пользуясь ослаблением китайской армии, все южнокорейцы, включая передовую линию в десяти километрах, перешли в наступление и преследовали коммунистов до горы Янгмун. Благодаря Наму Тэ Хи и его батальону подразделения южнокорейской армии и американцы, находившиеся в меньшинстве, разбили три дивизии врага. Этот бой вошел в историю и во все военные учебники как пример обороны стратегической высоты от атакующего с 360 градусов противника. Генерал Чой Хон Хи был под впечатлением.
Слава о Наме Тэ Хи – эксперте корейского карате, убивавшем коммунистов голыми руками, быстро разлетелась по армии. А генерал Чой во что бы то ни стало решил заполучить его в свою дивизию. Он надеялся, что с людьми, подобными Наму, крошечная Корея также сможет противостоять китайским коммунистам, как победила японский фашизм. Однако Нам был психологически травмирован и в последующие годы редко мог рассказывать о своём бое без слёз. Он уцелел благодаря боевому искусству и тренировкам, не уставая повторять: «Мне Бог дал силы, чтобы выжить».
***
Сегодня я спрашиваю себя, как кто-то может убить две дюжины человек в рукопашном бою? В 2001 году, спустя много лет после того как Нам и Чой образовали свой грозный дуэт в тхэквондо, я встретил Нама в Чикаго и задал этот вопрос. Меня интересовало, какую технику он использовал на горе Янгмун. Он ответил, что не помнит и назвал мой вопрос странным, добавив:– Это то же самое, если бы тебя спросили после того, как ты свалился в яму, – в какую сторону дул ветер?
Пока длился бой, он каждую секунду ждал смерти. Нам был специалистом в корейском карате или тан су до, которое они с Чоем позже назовут тхэквондо.
Задолго до этой битвы Нам начал изучать корейское карате по той же причине, что и многие корейские подростки, и японские уличные хулиганы. Он родился в Сеуле 22 марта 1929 года, в разгар японской оккупации Кореи. Как и Чой, он хотел заниматься боевыми искусствами, чтобы защищать себя. Нам рассказывал:
– В начальной школе я часто ссорился с японскими пацанами на школьном дворе. Всюду, куда бы не шёл, я находил лишь проблемы с хулиганами и всегда дрался. Они как-то сказали мне, что хотя и не могут победить, но у них есть чёрные пояса по карате, а у меня нет. Я не знал, что такое карате, но кто-то мне объяснил, что это боевое искусство, способное разрушать одним лишь криком «кия!». И будто бы занимаясь этим искусством, человек способен кому угодно ломать руки, даже находясь за двадцать метров от противника. Ну что ж, я захотел попробовать.
Обидчики Нама, конечно же, читали популярные в те годы в Азии книжки, например, «Полный иллюстрированный сборник секретных уроков мягкого и жёсткого гонга» от мастера Ву Тай Моунтэйна. Автор писал, как карабкаться по стенам, укреплять колени ударами железного молотка и бить кулаками точно в цель, расположенную в нескольких метрах. Позже подобная чушь будет тиражироваться в разных изданиях, превращаясь в мифы о тхэквондо.
В восемнадцать лет Нам начал тренироваться по пять раз в неделю в секции Чун До Кван (Школа Голубого Пути) мастера Вона Кук Ли. Это была первая школа карате в Корее – колыбель многих будущих пионеров тхэквондо. Вон Кук Ли был пионером корейского карате и знаменитым лидером в мире боевых искусств. Ему посчастливилось, будучи корейцем, дойти до уровня чёрного пояса второго дана по карате-шотокан в период до 1945 года. Ли родился в 1907-м и был старше Нама и Чоя. Он занимался карате уже в двадцатых годах прошлого столетия, задолго до того, как Чой познакомился с шотокан.
В 1944 году, во время Второй мировой войны, несмотря на продолжительные гонения на корейские боевые искусства, японский губернатор разрешил Ли открыть школу Чун До Кван. Примечательно, что позже корейское правительство обвинит Ли в симпатии к Японии. В отличие от Нама и Чоя это сыграло против Ли, отказавшегося поддержать новое южнокорейское руководство, которое обвинило его в создании преступной группы. В 1950 году мастер карате и его жена вынуждены были бежать в Японию, но до этого Нам усовершенствовал свою технику. Нам никогда не видел, чтобы Ли кого-то убивал, однако он говорил, что даже один удар Вона Кук Ли мог стать смертельным.
По сравнению с сегодняшними стандартами, в те дни боевые искусства были весьма просты. Как-то Ли рассказывал журналистам:
– В ранние годы чун до (тхэквондо) состояло из десяти техник руками и восьми техник ногами, нацеленных в жизненно важные части тела. Техниками рук были: удары кулаком, пальцами, ребром и основанием ладони, наполовину согнутым кулаком, зоной между большим и указательным пальцами, одним и двумя пальцами, тыльной стороной кулака и прочие. Техника ног же состояла из прямого, бокового, кругового и заднего ударов, которые наносились в разные уровни тела.
Пару лет назад я поинтересовался у Нама по поводу техники удара кончиками пальцев, иногда называемой «рука-копьё». Это выглядит так же, как и удар кулаком, но вместо этого удар наносится пальцами открытой ладони. Человек совершает как бы колющий удар в живот или солнечное сплетение. К моему удивлению, один из инструкторов сказал, что этот удар при достаточной тренированности и высокой мощности способен насквозь пробить живот противника. В 2001 году генерал Чой Хон Хи, проводя аттестационно-технический семинар в Торонто, среди прочего заметил:
– За мгновение до касания ты должен сделать вращение кистью, чтобы рука наподобие штопора ввернулась в плоть.
А другой инструктор добавил:
– Твоя рука должна находиться среди внутренних органов так, чтобы затем немедленно извлечь их.
При встрече я рассказал Наму Тэ Хи обо всём этом и спросил, действительно ли такое возможно? Никогда не забуду его ответ. Он посмотрел на меня спокойный, слегка озадаченный и сказал:
– Ты не сможешь долго держать руку в животе у одного противника, ибо у тебя, возможно, появится второй. Даже если ты и смог бы пробить первому живот, это не значит, что он будет стоять перед тобой как истукан. Он обязательно будет продолжать тебя бить руками и ногами. Разорви дистанцию и будь готов атаковать вновь!
И тут я понял, какая огромная разница между спортсменами, тренирующимися сейчас, и теми, кто тренировался пятьдесят лет назад. Я физически ощутил различие между моими тренировками три раза в неделю (учитывая, что отношусь к тхэквондо как к хобби) и его работой преподавателя, который учит искусству убивать.
Мы говорили с ним и о боковом ударе передней ногой. По сути – это простая техника, где из-за короткой дистанции, отсутствия времени и места, ты поднимаешь переднюю ногу и бьёшь пяткой или ребром стопы. Казалось бы, такой удар сложно сделать с ощутимыми силой и скоростью. Большая часть защищающихся в спарринге может заблокировать слабый удар или сделать захват ударной ноги. Один из моих инструкторов, ученик Нама Тэ Хи, говорил мне, что лучшие бойцы отрабатывают боковой удар ребром стопы. Ребро стопы как бы формирует лезвие меча – «стопа-меч» – и, по утверждению генерала Чоя, при ударе должно ломать руку, бедренную кость, голень, ребро или что-либо другое.
Нам говорил мне:
– Цель любой атаки – вывести противника из строя. Один удар ногой или рукой должен причинить максимальные разрушения: сломанные кости, рассечения. Принято говорить, что один удар рукой или ногой может привести к смерти. Мы тренировались изо всех сил, чтобы достичь большей силы, мощности и энергии. Вместо того чтобы бить рукой два или три раза, мы били один, но это приводило к нокдауну.
***
В 1952 году генерал Чой пригласил Нама на остров Чейу тренировать тан су до в недавно созданную 29-ю пехотную дивизию, ставшую впоследствии инкубатором тхэквондо. В дивизии было 100 тысяч человек. Чой попросил полковое командование прислать ведущих инструкторов для тренировки по восемь часов в день под командованием тогда уже капитана Нама. На остров прибыло пятьдесят солдат. Некоторые – из школы Чун До Кван Вона Кук Ли. Эти пионеры стали частью тхэквондо первой волны.29-я дивизия тренировала тысячи солдат. В этот процесс было вовлечено элитное подразделение «Чёрные тигры», причастное к убийствам и разведывательным действиям на территории Северной Кореи. Чой не скрывал, что гордится «Черными тиграми», чье название было неким эхом знаменитых «Корейских тигров». В 1861 году американская эскадра кораблей пыталась захватить корейский порт Кангхва. На протяжении сотен лет Корея была известна своей нелюбовью к иностранцам. И вот в том году американцы решили войти в порт силой, но 650 корейцев сдерживали их до тех пор, пока не кончились боеприпасы. Защитники продолжали сражаться до последнего солдата. В отчаянии они бросали песок в глаза захватчикам и атаковали их голыми руками. Американцы убили всех «Корейских тигров». Тела воинов лежали на берегу вокруг крепости в белой, пропитанной кровью, одежде. Непрошенные чужеземцы тогда отступили, тем более что бесплодные переговоры с местным правительством не привели к ожидаемым ими результатам.
Через 92 года после этого, в 1953-м, американцы воспользовались хитрой тактикой. Они решили поддержать людей, подобных Чою и Наму, тех, кто был частью корейской военной машины. Это нужно было для того, чтобы перестроить нацию, а два основателя боевых искусств блестяще бы исполнили свою роль в деле подготовки солдат.
Чой следил, чтобы тренировки 29-й дивизии были усердными и эффективными. С севера в Южную Корею тянулись ученики Нама Тэ Хи. Они оставляли свои дома и бежали от коммунистического режима. У них почти не было никакого имущества. Тренировки же проходили прямо на плацу дивизии, так как никакого зала не было и в помине. Занимались босиком, даже на снегу, и не для того, чтобы закалиться, а лишь потому, что берегли единственные ботинки.
Хи Иль Чо, ставший известным экспертом тхэквондо в Америке, начинал тренироваться именно в те дни, когда боевые искусства не были простыми упражнениями, а были тренировкой военных и средством для выживания. Генерал Чой говорил журналистам, вспоминая становление «инкубатора» тхэквондо:
– Они не были настоящими бандитами, а лишь пацанами, бесцельно бродившими из города в город и нападавшими на таких же как они, подростков. Спортивные залы в то время были очень простыми. Чаще всего – без стен, одни лишь крыши, пол грязный. Многие дети не имели никакой обуви и ходили везде босиком. Голод в те дни был нормой.
В годы, когда тхэквондо было еще совсем сырым и называлось тан су до, Чой мечтал, а Нам воплощал его мечты в реальность. Мало кто из близких к Чою людей в течение пятидесяти лет совместной работы видел, как он что-либо делал сам. Но он и не должен был. Он был генералом, обладавшим реальной властью, отдававшим приказы младшим по званию, таким, как Нам Тэ Хи – то есть тем, кто и привёл к жизни Искусство. Чой начал шоу, а Нам и был тем самым шоу.
К 1954 году Чой и Нам были вполне уверены в своих пятидесяти бойцах, чтобы организовать выступление перед самим южнокорейским президентом Ли Сын Маном. Чою не терпелось продемонстрировать президенту, что 29-я дивизия состоит из лучших солдат.
Нам никогда бы не смог забыть день демонстрации, проводившейся по случаю празднования годовщины Первого армейского корпуса. Она проходила на поле открытого стадиона, где зрителями были генералы и тысячи солдат. А президент Ли смотрел со специальной, приподнятой над землёй, платформы. Нам и его воспитанники демонстрировали элементы спарринга, самообороны и техники штыкового боя. Когда всё закончили, президент остался стоять, тем самым давая понять, чтобы выступление продолжили. Он должен был знать о рукопашном бое Нама Тэ Хи на горе Янгмун во время Корейской войны, так как награждал отличившуюся тогда дивизию особыми знаками. Нам со своим ассистентом Ханом Ча Гё готовили выступление лишь на пятнадцать минут. И теперь им пришлось импровизировать. Демонстраторы показали серию различных технических приёмов из формального комплекса «хва ранг», который Нам скомбинировал из комплекса корейского карате. Вдобавок Нам спарринговал против одного, двух и трёх противников.
В какой-то момент он подошел к стопке из пятнадцати глиняных кровельных черепиц, возвышавшейся над землей более чем на фут (более 30 см). Каждая черепица была толщиной в три четверти дюйма (1 дюйм – 2,54 см). Человек, не занимавшийся боевыми искусствами, счел бы сложным разбить даже две из них. Нам источал силу, но он не был человеком высокого роста. Стоя над стопкой черепицы и занеся над ней руку, он спиной ощущал удивление и интерес зрителей: действительно ли возможно разбить все это?
Нам ударил один единственный раз в кривую и твердую поверхность черепицы. Президент был ошеломлён.
– Что было в его руке? – спросил он у генерала Чоя, который стоял неподалёку.
– Ничего, – ответил Чой. – Он ударил кулаком. Голой рукой.
– Он ударил вот этой частью? – хотел уточнить президент, показав на две косточки своего кулака.
– Да, сэр! – удовлетворил его любопытство Чой.
Президент поинтересовался названием боевого искусства. Чой ожидал этого вопроса и в своё время говорил Наму, что нужно приготовить подробный конспект. Однако Чой, просмотрев черновик Нама, вычеркнул те части, в которых говорилось про тан су до или карате. Президент слыл ярым националистом, ненавидел всё японское и испытывал ярость, если узнавал, что кто-либо из южнокорейских солдат изучал японские боевые искусства. Более того, президент обвинил первого корейского мастера карате, учителя Нама, в том, что тот был убийцей и Вону Кук Ли пришлось бежать, спасая жизнь. До того, как Чой успел что-либо ответить президенту, кто-то, не сдержавшись, ляпнул, что это тан су до.
– Это тхэккён, – возразил президент, тем самым предотвращая скандал, но и добавляя проблем для Чоя и Нама.
Два этих искусства были совершенно разными: тхэккён – традиционной корейской забавой, использующей по большей мере технику ног, в то время как тан су до было карате и опиралось на технику рук. Президент Ли, вероятно, помнил тхэккён из своего детства.
Находясь под впечатлением от выступления Нама, он приказал Чою обучать этому искусству большее количество корейских солдат. Армия стала тогда одним из сильнейших институтов в Корее. Её численность за три года выросла со ста до шестисот тысяч военнослужащих. Каждый мужчина должен был пройти службу в армии. Учебные лагеря, жесткая дисциплина, антикоммунистическая пропаганда и, как сказал один историк, «авторитарная практика, которая остудила бы пыл даже самого пробитого американского офицера». Боевые искусства теперь должны были быть добавлены в ежедневный тренинг.
История выступления 1954 года была одной из самых незабываемых в жизни Чоя и Нама. События того дня изобиловали неожиданными поворотами. Президент был восхищен и в то же время поставил всех перед дилеммой: нельзя учить карате, называя это тхэккёном. Несмотря на то, что тхэккён имел в своём арсенале технику рук, он был известен сотни лет как мягкая, ритмичная игра, где использовались сильные толчки ногами и прыжки. Короче говоря, тхэккён не являлся карате, и Чой не был идиотом.
Пока Чой и Нам думали над проблемой, 29-я дивизия стала знаменита в армии, а Чой стал ближе к президенту Южной Кореи, тем самым получив еще больше власти. В 1954 году Чой приказал военным построить на военной базе в провинции Кангвон новый зал боевых искусств. Он назвал его О До Кван (Школа Моего Пути или Школа Нашего Пути). В этот же год Чой стал почётным директором обновленной Школы Чун До Кван – гражданского учебного заведения, где восемнадцатилетний Нам начинал заниматься карате. Руководитель этой школы Сон Дук Сун присвоил генералу Чою почётный четвёртый дан, желая использовать влияние военачальника в армейских кругах для продвижения своего боевого искусства. Чой распространил обучение, помимо 29-й дивизии, и на эти две школы. Теперь, чтобы тренировать 300 человек в О До Кван, Наму требовался микрофон.
Военная и гражданская школы Чоя стали двумя из немногих так называемых кванов, которые южнокорейские диктаторы позже принудят к слиянию. Чой стал администратором обеих школ, но он никогда сам не тренировал. Нам просил что-либо для О До Кван, и Чой отдавал приказ достать это из-под земли. Их общие амбиции расширялись до тех пор, пока не стали больше, чем размер эго южнокорейского президента. Каждый солдат должен был изучать новое боевое искусство. Лучшие техники брались из карате, что-то добавлялось из тхэккён и так далее. Эффектные приёмы были призваны укрепить солдат, принести славу корейским спортсменам и вдохнуть силу в разоренную страну.
Более того, новое боевое искусство должно было обессмертить Чоя, по крайней мере так он об этом мечтал. Но в первую очередь он должен был дать ему новое название! Ведь оно не могло называться тан со до или кон су до, да и другие корейские синонимы к слову карате сюда тоже не подходили. Также это искусство не могло называться и тхэккёном, как того желал президент Кореи. Немаловажен и другой вопрос – как убедить президента страны и руководителей других школ сменить прежние названия и принять новое?
Оставалось только одно: организовать грандиозную вечеринку в одном из любимых ресторанов Чоя – высококлассном корейском гейша-хаусе, где мужчины могли покупать себе власть вместе с лучшим саке, женщинами и грезами.
